Под окнами страшно орут коты.
Хочется спать, но ведь уснуть сейчас = разбитое состояние на весь день.
А ещё со вчерашнего дня глаз дергается *нервишки пошаливают, лечиться, девушка, надо*.
Вспоминая Амели «Нервный тик. Признак нервозности»…
Думаю насчет художки. У Настёнки это бывает… Все нормально, все отлично, и вдруг ОНА! Та самая ИДЕЯ! Чаще всего дурная. Но в ней, как говорится, «что-то есть».
Хочу в художку.
Хотя, если уж быть честной, с таким же успехом могу хотеть в музыкалку, и на танцы… и много куда ещё...
Мои пальцы тянутся к струнам и клавишам – но не умеют играть.
Голова переполнена нереализованными сюжетами картин – но пытаться изображать бесполезно. В результате от убогого их воплощения все равно испортится настроение.
Танцы… мечта. Хотя, бального танцора из Насёнки уже не вышло.
Воспоминания об издевательствах садиста - преподавателя бальных танцевВоспоминания об издевательствах садиста - преподавателя бальных танцев. Он орал на нас… Он на нас по-страшному орал. А ещё была девушка, занимающаяся музыкальным сопровождением… Как-то раз мы расшумелись, она включила на полную громкость синтезатор и колонки… ударила по клавишам… задрожали зеркала, а у всего класса еще неделю были головные боли и плохая слышимость. Вспоминая эту компанию сейчас, понимаю, что таким учителям надо было головы поотрывать за то, что они делали с детьми. Первый и второй класс. Естественно, особой элегантностью мы не отличались. Все немного косолапили, были неуклюжими, с деревянными рукаминогами… Впрочем, занятия хореографией (тьфу, вспоминать тошно) в старших классах показали, что некоторые мальчики так и остались на всю жизнь с этой руконогой корявостью.Так вот, о садисте-учителе. Он был высокий. Очень высокий - далеко за два метра. Даже самые высокие наши учителя рядом с ним смотрелись хоббитами. Он был длинный, худющий, всегда в черном, с длинными тонкими пальцами и элегантной походкой; его черные волосы всегда блестели от какой-то гадости (сейчас понимаю, что лучшим наименованием для него было бы «сальноволосый ублюдок» - но я тогда ещё не умела так страшно выражаться - это раз, и не была знакома с товарищем Снейпом – это два). Он получал удовольствие, унижая детей. Он доиздевался над моим партнером до того, что мальчишка бросил занятия. Да, мальчик резко поправился. И вообще он был похож на Невилла - разве вот только котлы не взрывал Полный, неуклюжий… Звали его… Андрей… Даже вспомнила – интересно))
А потом этот Снейп стал издеваться надо мной. Потому что я осталась без партнера. Одна. И каждое занятие превращалось в пытку. А уйти было нельзя, профессиональные бальные танцы были обязательными. А мама до сих пор вспоминает эпизод, когда она тащила меня за одну руку, учительница – за другую, а я уперлась ногами в какой-то бордюрчик и орала на всю школу. Я не помню. Но меня туда не затащили. Второй класс закончился, я сказала Оренбургу прощай, приехала в Саратов и попала в болото третьего «Д» класса. Здесь по хореографии тоже был уникум. Он любовно гладил свою лысину и два (или три) года учил нас танцевать «Макарену».
Как говориться, уж если не везет – так не везет… Это я о моих взаимоотношениях с танцами…
А сейчас пролетая через Липки задерживаю взгляд на рекламе курсов «испанского танца»… Может попробовать?
А к чему все это вспомнилось. Появилась возможность пойти в художественную школу. Да, заниматься вместе с маленькими 8-12 лет, но мне на это, по большому счету, наплевать с самой высокой секвойи.
Уже месяц навязчиво преследует ощущение кисти в руке и власти нарисовать все, что хочу и именно так, как я это вижу.
Но. Время. Четыре раза в неделю. Четыре года (хотя, есть надежда закончить и быстрее, все-таки возраст уже более, гм-гм, работоспособный).
Я понимаю, что это однозначное нет. Без всяких сомнений. Но остается это мерзкое «но…».
опять глаз дергается…